киты плывут вверх
Никто не знает, что было до нашего мира, но никому и не нужно этого знать. Живущие здесь множество поколений расы нежно называют этот мир "наш" и кривят губы, плюясь в сторону других миров словом "эти".
Наша вселенная - пространство, у нее есть конец и начало, незримая граница, и нет способа выйти за ее предел, но наш мир способен бесконечно расширяться, вмещая и вмещая новых жителей и земли. Вокруг нас - небо и парящие в нем острова. Пространство заросло ими от края к краю, они парят, они связаны с нами, и меж островами плавает Кит, рассекая воздух хвостом. Кит любит нарушать законы, Кит ломает физику, Кит - наше светило. Его свет мягкий и ласковый, на него можно смотреть, не таясь, как на огонь. Кит освещает острова со всех сторон, с какой бы сам от них не проплывал, он дарит день и тепло, а затем на его замену приходят медузы, заменившие нам звезды, чтобы осветить ночь. Кит проплывает путь от края до края, и, достигнув конца, исчезает, растворившись в пространстве, чтобы материализоваться в начале пути, чтобы вновь замкнуть вечный цикл своего перемещения, от которого зависят наши жизни. Он голоден, и, ныряя меж камней и песков, меж горами и лесами, откусывает куски от пространства, а возникшая пустота становится новым порталом - коридором меж мирами. Из чужих - в наш. По коридору можно пройти лишь раз, чтобы никогда не вернуться. И когда чужеземцы переступают порог портала, где-то в нашем мире появляется остров - отражение их самих.

Острова порою похожи, но никогда не бывают копией друг друга. Они могут плыть рядом, но один будет тянуться вверх, впиваясь в небо пиками заснеженных горных вершин, а другой осыпаться пустынным песком. Остров может быть крошечным или огромным, его гравитация - его собственность, она своя, и на одном вы прыгнете - и взлетите на десяток метров, а на другом с трудом сделаете шаг. Над одними идут дожди, на других метут злые вьюги. Они бывают перевернуты, и то, что для других - земля под ногами, для вас - парящий потолок. Острова бывают разделены километрами пространства, а порой меж ними нет и метра, острова соединяются мостами, меж ними тянутся дороги из парящих каменных плит, меж ними мечутся стаи гигантских летучих рыб, на чьих чешуйчатых спинах летаем мы, и тихо воет в далеком пространстве, где нет ничего, что-то, чего мы боимся, но о чем пока что собрали лишь сплетни и слухи.

Говорят, в месте, где нет островов, плещется, изгибая хвост, Мегалодон, и китовая кровь на его клыках пахнет ужасом. Пройдут Киты, Песни и Взмахи, и когда-нибудь он окрасит ею наши тропы.

Чара по имени Наррин молчит. Её грудь тяжело вздымается, а пальцы сплелись с древесными корнями. Ей уже почти тысяча Взмахов - так говорят. Энергия нужна ей больше, чем ветроходу - воздух. Она нужна ей всегда, она льется в нее беспрерывным потоком, и лишь поэтому Наррин делает еще один вдох. Оторви ее от земли, вырви из лап растений, обвивших ноги, и она никогда больше не откроет глаз.
Наррин молчит давно. Она смотрит на Кита, тонущего в свете, и любит его сильнее всего, что когда-либо любила. Кит тихо поет свою песню - и переворачивается в воздухе, задевая плавником край острова Наррин. Он танцует для той, что знает его дольше всех.
Чара на острове лиан и цветов впервые говорит за долго время. Она называет это время просто - "Сегодня". Кто-то запоминает.

Кит продолжает плыть, оставляя Сегодня позади. И все мы неизменно движемся вместе с ним.