Чары
Чарам не нужно есть. Чарам не нужно пить. Чарам не нужно спать. Но чарам нужна энергия.
Ими всю жизнь без конца движет одно - голод, желание найти источник своей силы и насытиться, чтобы жить. Чары вечно молоды, они сильны и быстры, но не они решают, с чем им придется соприкасаться всю свою жизнь. Энергию каждая чара берет из своего собственного источника, какого именно - она понимает сама, достигнув Взмахов десяти. Есть чары, что всю жизнь едят яблоки или глотают гальку, есть те, что получают энергию из эмоций - чужой любви или собственного страха, другим нужно плавать или убивать. Кит плывет и плывет, время не думает останавливаться, и с возрастом чаре нужно больше и больше - она перестает насыщаться. В конце-концов она просто понимает, что на свете нет столько еды, сколько нужно ей, или что она почти ничего не боится больше, что ее жажда накопительства стала столь сильна, что ее уже нельзя утолить. И тогда чара, изжив себя, осыпается песком.
Голод набирает силу, и очень мало чар способны встретить третий век своей жизни. В Кашмире чар ждет помощь и покой, но кто сказал, что они смогут там жить? Многих голод завет далеко за границы Кашмира - есть те, кто ловит энергию в песнях Кита и те, кого нужда крови ведет в самые дальние уголки, где не прекращается их охота.

Ветроходы
В мире Кита тоже есть Дон Кихоты. Люди, ходящие по ветрам. Они шагают по воздуху, как по земле, мечутся от острова к острову, размахивая мечами и щитами. У ветроходов нет и не было дома, они слишком неусидчивы в большинстве своем, они ищут приключений. Герои книжной фэнтези-саги по рождению - они рискуют, чтобы жить. Ветроход не размышляет, а делает. Он - проводник по миру, который не боится узнавать. Пока ветроход держит вас за руку, он дарит свою силу - способность шагать по пустоте меж островами. Пока ветроход в пути, он жив, и лимусы качают рогатой головой, отворачиваясь - ветроходы хотят быть героями, но не всегда миру нужна их помощь. Да только они почти не умеют останавливаться.
Обычные люди с необычной силой и сердцем льва - им место на страницах легенд, если не сказок. Ветроходы не ревнивы, они делятся, и свой мир для других им не жалко по обыкновению. Он помогают иномирцам, направляют их, но внимание ветрохода - странная штука. Он с вами, за вас, но однажды, в один роковой момент, просто переключается на что-то другое и срывается с места.
И он совсем не тот человек, на которого можно положиться. Просто потому, что детям редко доверяют свои жизни.

Лимусы
Лимусы похожи на людей, но есть у них внешняя особенность - рога разных форм, цветов и размеров. И они морщатся, одергивают рукава расшитых одежд - почти все лимусы влюблены в свой род. "Мы лучше прочих", "мы знаем, что такое расчет". Лимус размышляет, а делает - затем. Лимус хранит свою родовую фамилию бережно, с нежностью, потому что чем чище кровь его рода, тем сильнее он сам. Лимусы заключают браки еще когда и не могут понять, что такое брак - в раннем, нежном детстве. Меж ними - невидимая, но ощутимая граница. Лимусы чуют чужую энергию, чужую силу, знают, кто ловче, выносливее и быстрее, кто - лучше. Они позволяют себе это ощущение себяважности, негласное кастовое деление. Грязнокровый лимус стремится быть рядом с тем, кто чище, чтобы дети его сами стали сильнее. В Бейлине - самые низшие из рода рогатых, а в Кашмире снуют лимусы всех мастей. Они делят себя на герцогов и герцогинь, баронов и баронесс, королей и королев, и, пусть и не носят титулов, это все равно есть - боязнь, что тебя осудят за связь с тем, кто ниже тебя, боязнь, что позволишь себе дерзость с тем, кто чище, и, конечно же, желание показать всем, насколько ты выше них.
Впрочем, не все лимусы таковы. Но все они прячут в сапоге отравленный клинок - и не боятся вершить правосудие. И вам очень повезет, если это не правосудие крепости Кашмир.

Птицы
Птицы дики. Они живут на границе зверя и разума, ночи и дня, ветра и земли. У Птиц есть перья, хвосты и клювы, черные глаза-бусины и лапы с когтями - все вместе или раздельно. Птицы бывают разными, птицы бывают злыми, птицы бывают опасными. Дева, прячущая оборванное крыло под плащом, путник с головой ворона - все они не свободны, как ветроходы. Они идут, потому что не могут найти себе места. Гнезда. Чертового дома, в конце концов.
Птицы дерут волков в ночи под Бейлином, летают среди медуз-звезд, птицам везде почти-дом. Но почти - очень большое слово. И они ищут место, где его нет, они быстро растут и улетают из гнезд, оставляя перья в самых дальних уголках мира. Птицы - вестники, голоса, бегущие быстрее прочих. С ними летят сплетни, с ними летят новости.
Кит откусывает кусок от пространства, создает мерцающий загадкой портал. И, подбираясь к нему на тонких лапах, вытянув пернатые шеи и сталкиваясь клювами, они смотрят вглубь коридора в другие миры. С вопросом.
Крылатые - дикие люди, будто из прошлого. Но где-то за своими перьями они умнее любого из нас. Потому что они не боятся спрашивать.

Жуки и Пауки

Вместо ног у них - огромное тело со множеством лап, а порой и нет в них ничего человечьего, кроме интеллекта и голоса, и внешне от животных их отличит лишь размер. Пауки пьют кровь, жуки роют землю, и все - одиночки по призванию. У таких не бывает семей, такие существуют сами для себя, такие не привязаны к миру, и мир не привязан к ним. Многоногие никому ничего не должны - они просто есть, они берут, они существуют. Они здесь как вид очень давно, да только некому это доказать. Но пауки и жуки были первыми на земле, и все равно никогда не называли ее своей. Тарантулы ползали там, где ныне построен Кашмир, медведки рыли норы на островах, которых больше нет. Некому вспомнить это, потому что никто из других разумных не мог этого видеть. И пусть некоторые считают многоногих равными зверью, да только им самим нет дела до чужих мнений.
Ведь они чувствуют, что были здесь раньше. И пусть их жизнь короче жизней ветроходов, лимусов и птиц в два раза, пусть у них меньше знаний, потому что они неизменно теряют его крупицы, передавая лишь устно, но многоногие знают, что их род живуч. Что они были, есть и будут , даже если Кит больше никогда не сможет плыть.
Таракан живет еще несколько недель после того, как ему отрубили голову. И поверьте - если нужно, за это время многоногие успеют отрастить новую.